Это письмо моему другу, коллеге и на протяжении длительного времени – одному из главных корреспондентов [1] Андрею Николаевичу Алексееву (1934-2017) было написано 24 июля 2009 года, ровно 14 лет назад. А двумя днями раньше его родные, близкие и друзья поздравляли Андрея с 75-летием. К этому юбилею журнал «Социологические исследования» опубликовал мою статью «Скала Алексеева» [2] и, уверен, что-либо очень личное я написал ему и в тот день.
Приводимое ниже письмо – бесхитростный рассказ о вечере, проведенном с друзьями, и из первых предложений следует, что я обещал Андрею черкнуть об этой дружеской посиделке. В то время я активно писал о жизни в американском небольшом городе Foster City [3] и допускал, что рассказ о том, как отмечали день рождения недавние советские люди, будет ему интересен; я даже торопился описать увиденное.
Прошло 14 лет, и теперь я с интересом перечитываю зарисовку и радуюсь тому, что не поленился сразу зафиксировать наше дружеское застолье, в котором переплеталось уходящее советское и наступающее американское.
Можно назвать множество причин того, почему теперь многое не так. Главное, тогда мы подходили к 70, теперь перевалили 80. Не греют наши души события, происходящие в странах, из которых мы уехали. Изменилось отношение к находящемуся в нас желанию угостить друзей чем-то своим, удивить их кулинарным искусством. Да и зачем? Одни прожили в Америке почти 30 лет, другие – свыше 30 лет, более трети жизни. Уже есть новые «американские» истории, традиции, новый жизненный опыт.
Но повторю одну из ключевых фраз текста, написанного в 2009 году: «Какие мы все в целом оказались мужественными, держащими многие удары судьбы».
И пусть мой мысленный разговор с Андреем Алексеевым продолжается. В его научном наследии я постоянно открываю интересные мне темы для размышлений...
Письмо А.Н. Алексееву, 24 июля 2009 года
Дорогой друг, я знаю, что ты ждешь моих впечатлений от похода в гости, о котором я писал тебе утром. Не буду тебя томить, откладывать на завтра, сейчас же отпишу, как все было.
Конечно, я чуть «навеселе», но сам вел машину, благо были мы у нашей подруги, живущей близко от нас. Ей исполнилось 68 лет, интеллигентная женщина из Минска, учительница музыки, закончила Московскую консерваторию. Кроме моей жены, тещи и меня там было еще три человека. Ее приятельница, тех же лет, в Минске была инженером, и друзья «именинницы» из Киева. Она – возможно, с высшим образованием, ее муж – явно без такого, золотые руки, все умеет. Все мы давно знакомы.
Угощение – смесь нового, американского, и старого, советского. Из нового: салаты с чем-то океаническим, домашняя ветчина из индейки, калифорнийское вино, неплохой французский коньяк, что-то еще. Из старого: студень, селедка под шубой, грибы, небольшие бутерброды со шпротами, солянка. Все в «той еще» посуде: хрустальные рюмки, салатницы, мельхиор, петербургские голубые чашки. Отвлекись от деталей – обычный советский стол времен дефицита. Помнишь, когда в магазинах ничего не было, а на домашних празднествах – чего только не было.
Но не это главное.
Главное – разговоры и впечатления, и какое-то ощущение нового мироустройства. Все – пенсионеры, все приехали в Америку в начале 90-х, так что никто не работал (только хозяйка и я), все имеют обычную государственную пенсию, но в последние годы побывали в разных странах бывшего СССР, в Мексике, на Карибах, Гавайях, во многих штатах. Нашей хозяйке звонили из Минска, Израиля, Германии, разных уголков Америки. Чтобы не прерывать беседу с нами, она просто говорила, я попозже перезвоню. От нас, действительно, звонить просто и дешево. Мы даже вспоминали: когда приехали, минута в Петербург стоила около доллара, сейчас – 10-12 центов.
И у меня есть два обобщения. Первое, с уверенностью могу сказать, что мы все вжились в это общество, насколько здесь жизнь пожилых и небогатых людей, живущих в стране 15-18 лет, отлична (богаче в материальном и общекультурном смысле) от жизни этой же страты в России (Белоруссии, в Украине..) О возможности читать русские книги и смотреть ТВ не стоит и говорить. Даже в моей локальной библиотеке, что в десяти минутах хода от меня, есть три стеллажа русских книг: Ахматова, Пастернак... Пикуль... и все новинки от Пелевина до Марининой. По Интернету в Нью-Йоркском «Доме книги» вообще все можно купить. Какие мы все в целом оказались мужественными, держащими многие удары судьбы.
И второе обобщение: Америка – удивительная страна. Всем, кому раньше, кому позже, даны пенсии, специальные программы для жилья, медицинские страховки, возможность учиться. И главное – возможность сохранять привычный образ жизни, например, в еде, в одежде, в общении и вместе с тем – адаптироваться к американской среде.
Сложные чувства: если бы я не смог заново влиться в жизнь нашего профессионального сообщества, возможно, я бы тяжело рефлексировал отъезд из страны, испытывал бы депрессию, переживал, чувствовал себя потерянным. Но поскольку в какой-то мере я смог это сделать, то и на душе легче. Понятно, что ДОМ у человека один, мой – еще в Ленинграде. Но все же и здесь – не приют, но что-то очень даже доброжелательное.
Как говорят, изини-если-что-не-так.. обнимаю.
1. Докторов Б. В поисках адресата. http://proza.ru/2021/07/23/160.
2. Докторов Б. Скала Алексеева // Социологический журнал. 2009. №3. с. 136-157. http://proza.ru/2022/09/27/245.
3. Докторов Б. Foster City. Наблюдения, ощущения и размышления. http://proza.ru/avtor/bdbd80&book=1#1.